Юревич В.А. Астрономия доколумбовой Америки №320. Изд. стереотип.

Оглавление

Вступление

Судьба сложилась так, что около 10 лет я провел в Южной Америке, и одно время был директором Астрономической обсерватории в г.Кито, столице республики Эквадор, и профессором астрономии в двух университетах г.Кито. Там и начал заниматься археоастрономией Южной Америки. Прямой интерес к этому возник, когда в первый раз побывал на одном из археологических памятников – пирамидах Кочаски. Я предложил сотрудничество местным археологам, и вся дальнейшая работа шла в тесном контакте с этнографами и археологами.

Сначала это было просто практическое исследование археологических памятников, т.е. полевые работы. Это было интересно и само по себе, и вполне соответствовало моей "узкой специализации" – я ведь астроном-наблюдатель, астрометрист. Постепенно пришлось втягиваться в проблему поглубже, узнавать, что и где еще сделано по этой тематике в Америке. Затем, когда мне предложили прочитать курс лекций по древней астрономии (не только американской) для археологов и студентов, стало необходимым систематизировать всю собранную по этой теме информацию, накопленную ранее из случайных источников. При этом тему пришлось расширить, занявшись уже и древней астрономией Центральной и Северной Америки.

А теперь следует пояснить подробнее, что за наука такая – археоастрономия. Археоастрономия – наука, сформировавшаяся во второй половине ХХ в., предметом изучения которой служат астрономические представления людей древности. Она разделяется на собственно археоастрономию, изучающую археологические памятники и древние артефакты для поиска в них астрономического значения, и этноастрономию, раскрывающую космологические и космогонические представления древних по фольклорным и этнографическим данным, а также при изучении древних рисунков (петроглифов). Окончательно терминология еще не установилась, иногда науку, объединяющую эти две ветви, называют палеоастрономией, но мы будем чаще пользоваться здесь более привычным термином. Как междисциплинарная наука, археоастрономия использует результаты, полученные археологией и астрономией, а также историей науки, историей религии, этнологией, лингвистикой, палеоклиматологией и т.д.

Пионером археоастрономии можно считать английского астронома сэра Нормана Локьера, известного также открытием гелия на Солнце. На рубеже XIX–XX вв. он изучил астрономическую ориентацию ряда монументальных сооружений Египта, Ближнего Востока и Греции, а также Британии. Об этом он написал книгу с красивым названием "Заря астрономии". Однако среди профессиональных археологов полное признание высокого уровня астрономических знаний у людей эпохи неолита и бронзового века наступило только в конце 60Нх гг. прошлого века после появлений публикаций Дж.Хокинса о Стоунхендже и работ А.Тома, детально исследовавшего множество археоастрономических памятников Британии. Некую парадоксальность данной ситуации придает тот факт, что Дж.Хокинс, по сути дела, мало чего добавил к имеющейся к тому времени информации об астрономических направлениях Стоунхенджа. Но он поместил свою статью об этом в очень авторитетном журнале "Nature", основанном в свое время Локьером, и написал очень интересную книгу о Стоунхендже. Так получилось, что идея о Стоунхендже, как о мегалитической обсерватории, получила сначала широкое признание среди читающей публики, и лишь затем у профессиональных археологов. Это потребовало от археологов существенного пересмотра прежних представлений о культуре, менталитете, мировоззрении и образе жизни древних людей. В настоящее время археоастрономические исследования активно ведутся во многих странах, созданы научные сообщества, объединяющие ученых разных стран, регулярно проводятся конференции.

Первыми признаками интереса древних к астрономии служат артефакты со следами счета дней по фазам Луны, восходящие к палеолиту. Затем появляются ориентированные погребения и некрополи. В "обычных" захоронениях прослеживается связь с западным сектором горизонта, в то время как жертвенные погребения ориентированы преимущественно на восток и северо-восток. Наиболее впечатляющий памятник такого рода – курганный могильник Нью-Грейндж в Ирландии (ок. 3300 г. до н.э.). Подлинная астрономия начинается с этапа т.н. горизонтной астрономии. Типичная "обсерватория" каменного века выглядит так: место наблюдения, отмеченное обычно стоячим камнем – менгиром, ближний визир (другой менгир), указывающий направление луча зрения, и визир на далеком горизонте – обычно естественная особенность горизонта, отмечающий астрономическое явление, чаще всего восход (заход) Солнца и дни солнцестояний, иногда в дни, делящие год на равные части (дни, близкие к равноденствиям, и промежуточные даты). Это – явное свидетельство существования солнечного календаря. Наличие на археологическом памятнике отмеченных направлений на страны света говорит об изобретении первого астрономического инструмента – гномона.

В движении Луны также имеются восемь особых точек горизонта – восходы и заходы при достижении ею максимального и минимального склонений, что происходит один раз в 18,6 года. Они отмечены на многих древних "обсерваториях". Наблюдения восходов Луны (в отличие от наблюдений ее фаз) не имеют прямого календарного значения, но могут помочь в предсказании затмений. В любом случае наблюдения Луны показывают, что астрономические наблюдения становятся религиозным ритуалом, достойным служением богам. В некоторых древних святилищах (Стоунхендж, Савин в Зауралье) сохранился почти полный набор всех значимых солнечных и лунных направлений, пролегающих между отдельными элементами этих археологических памятников.

Лишь в малом числе археологических памятников отмечены звездные направления, обычно связанные с гелиакическим восходом звезд, совпадающим по дате с каким-либо из этапов земледельческих работ. Зато очень много зависимостей между сроками таких работ и видимостью звезд и созвездий зафиксировано в фольклоре обитателей Старого и Нового Света.

Вся мифология древних, верования и культура так или иначе связаны со звездным небом, с движением светил, с делением на созвездия. Исследования по археоастрономии тем и важны, что помогает понять многие стороны истории древнего общества, его логики, психологии, менталитета, стимулов развития, опыта выживания. Культовая и астрономическая интерпретация древних памятников разных эпох выясняет организацию поселенческих и ритуальных комплексов, древнюю календарную систему, астрономические представления в фольклоре, место и роль этих представлений в культуре и в жизни.

Напомним, что археоастрономия, начатая работами сэра Нормана Локьера в конце XIX в., с большим трудом пробивала себе признание у профессиональных археологов, работавших в Европе. Между тем, уже первые исследователи руин Мезоамерики уделяли много внимания астрономической ориентации археологических памятников и быстро догадались, что многие письменные иероглифические тексты на них несут календарную информацию. Но у меня сложилось впечатление, что астрономией здесь занимались, в основном, сами археологи, хотя, конечно, при консультации с профессиональными астрономами.

Некоторые проблемы древней американской астрономии сразу вызывали у меня повышенный интерес. Мне казалось очевидным, что кто-то ведь должен был сравнить по всем правилам с Каноном затмений те таблицы Дрезденского кодекса майя, которые ассоциируют с затмениями, хотелось бы узнать о результатах, но в Эквадоре ссылок на такие работы я не нашел. Заинтересовало разнообразие мнений по поводу обоснования "нелогичного" 260Ндневного года у древних народов Мезоамерики. И почему они ждали "конца света" через каждые 52 года, ведь казалось, что это огромная психологическая нагрузка.

По возвращении в Россию в 1994 г. я не рассчитывал продолжать начатые в Америке исследования. Считал, что будет достаточно рассказать о том, что я узнал и сделал, на семинарах в Институте истории естествознания и техники РАН и в Институте археологии РАН, так как мне казалось, что литературы на русском языке по этой теме почти нет. Тем более, что археоастрономические памятники Эквадора были исследованы мной лично, и результаты почти не публиковались. Так что я перевел свои записи на русский язык и выступил на семинаре.

Выступление вызвало неожиданный для меня резонанс. Как раз в это время в России начали активно разворачиваться работы по археоастрономии, причем по инициативе археологов. К этому времени археоастрономия уже объединила в себе собственно археоастрономию и этноастрономию. Повторяю еще раз, что первая продолжала заниматься археологическими памятниками и древними артефактами с целью обнаружения в них астрономической значимости. Вторая – изучением мифов, религиозных представлений и народных обычаев для выделения в них информации об астрономических познаниях наших предков.

Я оказался чуть ли не единственным астрономом, имевшим опыт полевых работ в археоастрономии. Так что археологи обратились ко мне за помощью, и занятия археоастрономией пришлось продолжить. В результате появилась книга, в соавторстве с археологом Т.М.Потемкиной, "Из опыта археоастрономических исследований археологических памятников", написанная во исполнение решений научной конференции, состоявшейся в 1996 г. в Институте археологии РАН, о необходимости иметь инструкцию по астрономическому исследованию археологических памятников (Потемкина, Юревич, 1998). При ее написании оказался весьма полезным опыт полевых работ в Южной Америке. Однако в качестве модели исследования использован один из наших российских памятников, Савин в Зауралье, в котором обнаружен ряд солнечных и лунных направлений горизонтной астрономии, и тем самым доказано, что древние обитатели востока Европы знали астрономию не хуже, чем их современники на западе, построившие Стоунхендж.

Выяснилось также, что мои работы по астрономии древней Америки оказались интересными и для наших американистов. В России существует очень авторитетная школа исследователей индейских культур, имеющая громадные успехи в изучении в комплексе истории и культуры мезоамериканских цивилизаций. Достаточно сказать, что именно благодаря работам российского ученого Юрия Валентиновича Кнорозова (1922–1999), выполненным в 50Не гг., американисты могут теперь читать письменные источники культуры майя. До него понимали только цифры и частично календарные даты. Благодаря сотрудничеству с американистами мне удалось значительно пополнить мои знания об астрономии Центральной Америки, и, в свою очередь, я надеюсь, что мои консультации были полезными для них.

Так, в конце концов, появилась эта работа, написанная вопреки всем устоявшимся правилам, т.е. без заранее обдуманного намерения, без намеченной последовательности исследований и вообще без плана, без предварительного ознакомления с литературой, без консультаций со специалистами. Впрочем, два последних пункта выполнить было бы трудно. Набор используемой литературы поневоле оказался случайным: и в Эквадоре и у нас выбор ее ограничен. Но мне кажется, что все же достаточно полную картину исследований по археоастрономии и вообще по древней астрономии Америки он обеспечивает.

Итак, что мы уже знаем? Здесь, в отличие от Старого Света, нет необходимости делить наш предмет на археоастрономию и историю астрономии, нужно изучать совместно все имеющиеся свидетельства. Это обусловлено, во-первых, меньшим объемом изучаемого материала, во-вторых, тем, что астрономия древней Америки не имеет той разделительной полосы, проложенной Тихо Браге, которая лежит между той ее частью, что мы относим к истории астрономии, и астрономией Нового времени.

Привлекаем несколько источников, по которым можно делать выводы о нашем предмете.

В Северной Америке исследованы некоторые памятники, оставленные охотничьими племенами прерий, и индейские поселения протогородского типа в географической области, лежащей на юго-западе нынешних США.

В Центральной Америке сохранилось сравнительно много археологических памятников. Только в зоне майя обнаружены руины около 100 древних городов и свыше 1200 отдельных археологических памятников. Архитектура многих сооружений тесно увязана с астрономией. Это было предметом исследований многих ученых, или, скорее, попутным результатом при составлении топографических планов.

В Южной Америке до сих пор исследовано сравнительно немного археологических памятников на присутствие в них астрономических направлений.

В моем распоряжении оказалось довольно много статей об отдельных памятниках. Большинство их было опубликовано в материалах разного рода научных конференций. Среди таких материалов обзорные статьи встречаются редко и посвящены они, как правило, "узким" проблемам. Здесь следует отметить статью Антони Авени "Концепции позиционной астрономии, используемые в древней мезоамериканской архитектуре" (Aveni, 1980). Наиболее полный общий обзор по Центральной и Южной Америке содержится в книге Х.Галиндо "Археоастрономия древней Америки", написанной в научно-популярном плане, что, впрочем, на мой взгляд, не является недостатком (Galindo, 1995). Как и многие другие популярные книги, она информативна и увлекательна, но не всегда содержит ссылки на первоисточники, тем более если исследования были выполнены уже давно.

Но особенно интересны для нас астрономические тексты в сохранившихся письменных памятниках. Они, прежде всего, демонстрируют сложную структуру календаря. Наиболее полное исследование календарей проведено М.Эдмонсоном в книге "Мезоамериканские календарные системы. Книга солнечного года" (Edmonson, 1995).

В очень многих работах по астрономии Центральной Америки упоминается Дрезденский кодекс майя и со ссылкой на его лунные таблицы утверждается, что он служил для предсказания затмений. Но мне так и не удалось найти ни его сопоставления с Каноном затмений, ни хотя бы рассуждений, как именно майя могли пользоваться лунными таблицами для предсказания затмений. Работы по этой теме не были известны и российским американистам. Лишь позже они нашли для меня работу А.Воллемаера "Затмения Дрезденского кодекса" (Vollemaere, 1987). Этот автор сравнил кодекс майя с Каноном затмений и нашел совпадение. Он обосновал предположение, что жрецы майя знали период повторяемости затмений в 405 лунных месяцев. Но Воллемаер делал свою работу, чтобы доказать верность принятого им нуль-пункта календаря (долгого счета), довольно сомнительного на мой взгляд. Считая, что вряд ли найдется другая, более подробная, работа, я провел сопоставление Лунных таблиц с Каноном затмений сам. Результат изложен ниже. Среди прочего отвергнуто утверждение, что кодекс может однозначно установить нуль-пункт счета времени, и все же выяснено, как им можно было пользоваться для предсказания затмений.

Материалов по археоастрономии Южной Америки крайне мало, счет идет на единицы. Есть книга, написанная польскими исследователями М.Жиолковским и Р.Садовским, "Археоастрономия в исследованиях андских культур", но, несмотря на такое название, она сводится к изучению этноастрономических свидетельств в хрониках, оставленных тремя испанскими авторами (Ziolkowski, Sadowski. 1992).

Мне пришлось последовать их примеру, и при описании астрономии Южной Америки в нашей работе значительную долю составили ссылки на свидетельства первых хронистов, в записях которых содержится много информации об астрономии индейцев, об обожествлении небесных светил, о ритуалах и праздниках, связанных с небесными явлениями. В сборе такого рода "первоисточников" большую помощь оказали мне эквадорские исследователи древних индейских культур. А вот мой собственный вклад здесь невелик, он сводится к упорядочению информации и некоторым комментариям. Все же я посчитал возможным оставить это описание в данной работе просто потому, что на русском языке подобных материалов практически нет. Кстати, и по Центральной Америке тоже. Когда я спросил авторов книги "История астрономия" (вузовский учебник), почему в их книге так мало места отведено американской астрономии, мне ответили, что они просто ничего не нашли на эту тему.

Начнем наш рассказ описанием того, с чего практически началась эта работа – археоастрономического исследования археологических памятников Эквадора. Но прежде следует рассказать подробнее о первом астрономическом инструменте древности – гномоне.

Обитатели Южной и Центральной Америки не ограничивались наблюдениями тех астрономических явлений, что происходят на горизонте, но уже изобрели инструменты, которые позволяют отмечать положения и смещения светил на небе. Один из них – это гномон, самый простой астрономический инструмент, не более, чем вертикальный столб, установленный на площадке, где размечены положения его тени в разные дни и часы.

Систематические наблюдения тени гномона позволяют определить дни солнцестояний. Можно видеть, как конец тени описывает на почве кривую, как этот конец постепенно приближается к основанию гномона к полудню, и нужно обозначить эту кривую на почве, например, прочерчивая ее с помощью заостренного кола. Обозначим также вбитым в землю колышком положение наибольшего сближения тени с базой гномона.

После некоторого периода наблюдений можно сделать такие выводы: колышки располагаются на одной прямой линии, на ней же лежит основание гномона, и прохождение тени по этой линии делит день на две равные части. Систематические наблюдения за период более года позволяют заключить, что полуденная тень гномона растет от одного дня к другому, достигает максимума в зимнем солнцестоянии и начинает уменьшаться снова, до летнего солнцестояния. Напомним, что явления солнцестояний уже были известны по наблюдениям Солнца на горизонте.

Длина тени зависит от высоты Солнца в полдень. Очевидно, что тот факт, что Солнце стоит выше на небе летом, был известен с самой глубокой древности, но изобретение гномона дало возможность точных измерений этой зависимости. Ведь точки восхода Солнца на горизонте в дни, близкие к солнцестояниям, смещаются очень медленно, и определять по ним точный день события было затруднительно. А достаточно высокий гномон мог определять его намного увереннее.

В тропической зоне тень от гномона в двух разных солнцестояниях падает по разные стороны от столба. Существуют дни, когда гномон не дает тени в полдень. Эти дни легко определяются. Они также могут служить опорными пунктами при календарном счете дней внутри года. Как показывают археоастрономические памятники Америки, во многих из них присутствуют выделенные направления, указывающие на точки восхода (захода) Солнца в дни его прохождения через зенит. В отличие от солнцестояний эти дни не делят год на две равные части, за одним исключением – положением пункта в точности на линии экватора.

Гномон сделал еще один важный вклад в историю астрономии. В первый раз люди получили в свое распоряжение точное фиксированное направление. Очевидно, что восточное и западное направления были известны и ранее, но они определялись через восходы и заходы светил весьма приближенно. Тоже можно сказать о северном направлении, определяемом по звездам. А вот северное и южное направления, определенные с помощью гномона, были точными и постоянными.

Не было трудно построить крест и исследовать перпендикулярные направления. Оказалось, что в этих направлениях Солнце восходит и заходит почти точно в середине между днями солнцестояний. Солнце всходит точно на востоке в дни равноденствий. (Мы здесь отвлекаемся от рефракции и относим восход и заход к центру солнечного диска.) Это событие не совпадает с серединой между солнцестояниями и может отстоять от него на один – два дня. Тем не менее, явления восхода и захода Солнца в направлении восток–запад тоже могли служить как опорные пункты в счете дней внутри года.

Все эти явления отражены в религиях и фольклоре народов Америки – дни солнцестояний, равноденствий и прохождений Солнца через зенит были весьма важными для индейцев Америки и сопровождались религиозными церемониями и празднествами.

Будем считать все рассказанное прежде одним очень затянувшимся введением и перейдем к нашей теме, заданной заглавием этой книги. И все же мне хочется начать с краткого описания страны, в которой я провел первые археоастрономические исследования – Эквадора.